ГАВАЙСКИЕ ОСТРОВА

В ДАР РОССИЙСКОМУ ИМПЕРАТОРУ

История Русской Америки, давно нами утраченной, вызывает живой интерес у наших соотечественников. Некоторые её вопросы до сих пор остаются неясными. Вот, к примеру, один немаловажный факт, связанный с тем, что Гавайские острова когда-то переходили в собственность России…

К 1764 году русские мореходы и промышленники со стороны Сибири исследовали всю Алеутскую островную гряду с полуостровом Аляска. Благодаря дружественным отношениям с местным туземным населением, они активно начали продвигаться вдоль американского побережья всё дальше на юг. На обследованных берегах по договоренности с тойонами (старшинами) индейских племен, они ставили знаки государственной принадлежности и в приметных местах, поднимая толстые слои дерна, укладывали под них в землю тяжёлые медные доски с изображениями креста или двуглавого орла с надписью «Земля российского владения». По ходу продвижения в тех местах строились редуты, крепости с казармами для промышленников, склады, сушильни, коптильни, бани. Так были исследованы и заселены берега Кенайского, Чугатского заливов, Якутата и, наконец, в 1802 году остров Ситха в архипелаге Александра (ныне остров Баранова). На нём была построена крепость, названная в честь Архангела Михаила - Ново-Архангельск, которая в будущем стала центром столицы Русской Америки.

Однако промежуток земли от российской территории с севера (от Ситхи) до испанской миссии в заливе Сан-Франциско к тому времени оставался ещё никем не занятым.

Русские поселенцы постоянно испытывали затруднения с продуктами питания. Из-за сырого климата тех мест овощи вызревали плохо, из зерновых культур давал урожай, да и то неважный, только ячмень. Поэтому продовольствие в Америку приходилось доставлять из далекой России через океан, с огромными трудностями и потерями. Главный правитель русских колоний Александр Андреевич Баранов пытался наладить торговые связи с испанскими миссиями в Калифорнии и менять у них ценные меха северных зверей на хлеб, овощи и фрукты. Но король Испании Фердинанд II, по прозвищу Кровавый, категорически запретил губернаторам своих владений вести торговлю с чужими странами.

Тогда Баранов повёл активную разведку берегов далее на юг, надеясь обрести под теплым солнцем южных широт плодородные земли для создания продовольственной базы, которая бы снабжала продуктами питания его северные поселения.

Отряды русских, совместно с алеутами и дружественными индейцами, промышляя морского зверя, постепенно продвигались вдоль побережья в сторону испанской границы. В 1806 году помощник Баранова - Сысой Слободчиков с семьюдесятью байдарами алеутов побывал в Калифорнии, а затем провёл зиму на цветущих Сандвичевых (Гавайских) островах среди вечнозеленых пальм у резиденции короля Томеа-Меа, где после ситхинской голодухи он сотоварищи потешил себя тропическими деликатесами, восхищаясь райской природой и привольной жизнью туземцев.

В следующем году к югу от Ситхи был направлен байдарщик Шевцов с группой алеутов. Продвигаясь вдоль побережья, он обнаружил в восьмидесяти милях к северу от испанской границы, под 38-м градусом северной широты, удобную бухту в заливе Бодего с прекрасным местом для нового поселения. Там, по соседству с испанскими землями у Сан-Франциско, в 1812 году (как раз в год изгнания Наполеона из России) встал самый южный форпост русских в Америке - знаменитая крепость Росс (ныне Форт-Росс на реке Русской - музейный комплекс штата Калифорния). От него до благословенных Сандвичевых островов было уже рукой подать. Они могли бы дать столько продовольствия, что его хватило бы для всех поселений Российско-Американской компании (РАК) от Ситхи до самого редута Святого Михаила за полярным кругом.

Но с этими островами нужно было проводить тонкую дипломатическую политику. Королём их был старый и мудрый Томеа-Меа. Ещё в далекой юности он наблюдал за коварными происками европейцев, был свидетелем убийства его соплеменниками-островитянами Джеймса Кука за наглую попытку взять в заложники королевское семейство. Он с горечью узнавал о том, как британцы жгли селения, стреляли в людей и обезображивали его цветущую родину.

Король водил дружбу с Барановым и видел в грозном, но справедливом правителе Русской Америки большую власть и силу. Ещё в 1807 году Томеа-Меа послал ему мантию из птичьих перьев, в которых испокон веку ходили только гавайские короли. Щедрый и простодушный, он подарил Баранову заглазно маленький, благоухающий зеленью и цветами, остров, построил для него прекрасный моран из коралла и тростника под пальмами на берегу светлой лагуны. И пока он пустовал, король сам иногда в пору дождей выезжал туда на отдых со своей женой Капуо-Лани. Частенько с попутными кораблями он слал Баранову подарки, звал к себе провести с ним остатки дней своей старости в тиши, среди райской природы.

Но вот в 1814 году, во время бури у острова Атувай на скалах разбился бриг «Беринг», принадлежавший Российско-Американской компании. Владетель острова Тамари весь груз с погибшего корабля присвоил себе. Шесть человек во главе с капитаном Беннетом, оставшиеся в живых из всего экипажа, «скитались, - как писал известный историк Сергей Марков, - по тропическим лесам, оборвались, ходили, в чем мать родила, и только случай помог им вернуться в Ново-Архангельск». Попытки вернуть груз «Беринга» оказались для его капитана безуспешными. Тогда Беннет попросил Баранова повлиять на Тамари угрозой. Но умудренный опытом правитель прибег к дипломатии.

Как раз в это время из Петербурга в Ситху прибыл корабль «Суворов» под командованием Михаила Лазарева (будущего открывателя Антарктиды). Судовым врачом на нем был «российский императорский коллежский асессор медицины и хирургии доктор Егор (Георг) де Шеффер». Получех, полуитальянец, исколесивший всю Европу, побывавший в Африке и Китае, авантюрист и искатель приключений, он стал главным действующим лицом в возвращении груза брига «Беринг». С прибытием в Ново-Архангельск Шеффер понял, что в этих краях можно быстро сколотить хороший каптал. Порвав с Лазаревым, он заключил контракт с Барановым, а затем разработал план установления торговых связей с Сандвичевыми островами.

В 1815 году, под невинным предлогом возвращения груза с брига «Беринг», Баранов направил Шеффера, дав ему широкие полномочия, к королю Томеа-Меа на главный остров Овайги (ныне Гавайи). Хитростью и лестью тот вошёл в доверие к королю, стал его личным врачом и получил не только согласие на помощь в возвращении имущества корабля компании, но и земли на благодатном острове, где он завел плантации тропических культур. Постепенно Шеффер расширял свои владения за счет соседних участков, скупая и выменивая их у местных владельцев. Столь активная деятельность представителя русской торговой компании на Гавайях пришлась не по вкусу американским предпринимателям. Им удалось скомпрометировать конкурента в глазах Томеа-Меа. Спасая свою жизнь, Шеффер вынужден был на ранее приобретённом одномачтовом боте бежать под покровительство того самого правителя Тамари, который присвоил имущество российского корабля.

Тамари, наследственный владетель тех островов, вел постоянную борьбу за власть с королем Томеа-Меа. Он давно питал надежды на поддержку русских и поэтому встретил беглеца с распростертыми объятиями: отдал ему под плантации половину одного из островов, выделил обслугу и сделал его шефом своего небольшого войска. Доктор в свою очередь не остался перед ним в долгу. Он убедил Тамари отдаться под покровительство могучего Белого Царя, одел его в мундир русского морского офицера и выдал ему флаг, который тот  выставил перед своим домом. Для верности дотошный доктор составил официальный документ о том, что «Его Величество Тамари Таеевич, король островов Сандвических, лежащих в Тихом… океане, Атуваи и Нигаву, урожденный принц… просит Его Величество Государя Императора Александра Павловича самодержца всероссийского и пр. принять его помянутые острова… под свое покровительство и хочет быть навсегда российскому скипетру со своими наследниками верен…». Этот документ был зачитан перед всем экипажем в 38 человек прибывшего из Ново-Архангельска корабля «Открытие», переведен на местный язык и подписан 21 мая 1816 года самим владельцем островов Тамари, уполномоченным Российско-Американской компании доктором Шеффером и капитаном судна Яковом Подушкиным.

Деятельность на приобретенных островах неугомонный доктор начал от имени компании и стал быстро наращивать темпы в её развитии. На него работали не только гавайцы, но и завезенные туда алеуты и даже кое-кто из русских. Ещё 2 мая его трудовую армию пополнил экипаж разбившегося новоархангельского брига «Ильмень». Силами подневольных рабочих он построил дом с дворовыми постройками из камня, крытыми тростником и корой. Вместо окон сделал бойницы, поставил пушки и соорудил перед домом нечто вроде палисада; по распадкам меж холмов развёл плантации сахарного тростника, табака, посевы пшеницы, кофе, гороха и даже начал вести для компании заготовку сандалового дерева. От его дома в сторону берега открывался вид морского рейда, где часто стояли заходившие на острова корабли.

Как представитель РАК, доктор Шеффер заключил с Тамари конвенцию о своих привилегиях. Он серьезно был намерен помочь принцу Тамари стать полноправным королем и российским ставленником над всей грядой Сандвичевых островов. Шеффер начал строить дома для факторий, переименовал все окрестности на российский лад, заложил «на трёх возвышенностях крепости, назвав одну Александровскою, другую Елисаветинскою и третью именем Барклая» (де Толли). Его деятельность негласно контролировалась компанией в лице помощников Баранова - в основном комендантом крепости Росс Иваном Кусковым.

В конце концов о дипломатических успехах на Сандвичевых островах было доложено в Петербург. При этом особенно подчеркивалось, что «целую область, содержащую около 400 семей индейцев, которая может служить для построения плантажей, фабрик и т.д., правитель Сандвичевых островов передаёт в дар российскому императору».

К тому времени, к середине ноября 1816года, на Гавайи прибыл Отто Коцебу, руководивший в 1815 - 1818 годах экспедицией на бриге «Рюрик». В долгих дружеских беседах с Томеа-Меа он сумел убедить обиженного старого короля в том, что «дурное поведение Шеффера нельзя приписывать воле государя императора». И, хорошо понимая международную обстановку в Европе, Коцебу заверил Томеа-Меа в том, что Александр Павлович «отнюдь не имеет желания овладеть островами». И действительно, по политическим обстоятельствам того времени, когда Европа только начала успокаиваться от потрясений, нанесенных наполеоновскими войнами, император Александр I отказался от покровительства над островами. Но в знак благодарности их владетелю он «соизволил принять за нужное, для поощрения оных отношений, пожаловать тамошнему владельцу по имени Тамари золотую медаль на Анненской ленте (алой с золотистыми краями), для ношения на шее, с надписью «Владетелю Сандвичевых островов Тамари, в знак дружбы к россиянам», да сверх того в виде подарка кортик с приличною оправою и кармазинный плащ с золотыми кистями и с таким же позументом».

Оттиск этой медали в меди, выполненный подлинными штемпелями медальера Санкт-Петербургского монетного двора Ивана Шилова, ученика знаменитого Карла Леберехта, можно увидеть в Екатеринбургском (Свердловском) областном краеведческом музее. На лицевой стороне медали диаметром 50 мм профильное, вправо обращенное изображение императора Александра I; на обрезе плеча помещена мелкая подпись мастера. По окружности надпись: «АЛЕКСАНДРЪ ПЕРВОЙ Б.М. ИМПЕРАТОРЪ ВСЕРОС.» На оборотной стороне - пространная надпись, почти дословно повторяющая текст указа императора: «ВЛАДЕТЕЛЮ САНДВИЧЕВЫХЪ ОСТРОВОВЪ ТАМАРИ В ЗНАК ДРУЖБЫ ЕГО КЪ РОССIЯНАМЪ». Цифра года («1811») под портретом императора по каким-то политическим соображениям указана до начала вторжения Наполеона в Россию.

Небезынтересна и дальнейшая судьба доктора Шеффера. После краха его деятельности на Сандвичах, «в 1817 году, - как писал в своих записках его современник, главный бухгалтер компании Кирилл Хлебников, - он должен был искать убежища в Кантоне; затем он вернулся через Китай в Петербург». В 1819 году Шеффер уехал в Бразилию и, как пишет русский эмигрант В.Г.Рихтер в опубликованных в Париже его трудах, - «доктор Шеффер… очутился бразильским министром и майором гвардии, но карьеру закончил в ссылке».

Николай ЧЕПУРНОВ, г. Чебоксары

(публикуется по оригиналу, присланному автором

главному редактору газеты «Хобби» Т.А. Колесник в 2000 г.)