«ДОННА БЕЗОШИБОЧНО НАХОДИТ ПАМЯТНИК»

Уважаемая редакция! Пишет Вам домашняя хозяйка 56 лет, Ваш постоянный читатель, москвичка Вера Герасимовна Андреева. Вы правильно делаете, что в разделе «Домашняя хозяйка» публикуете заметки о тех, кто нам помогает дома, то есть о кошках. А я, скажу Вам откровенно, зациклена на собаках.  Как-то я у своей знакомой увидела книгу Натальи Власенко-Дольской «Держи меня, соломинка, держи!». На обложке – снимок автора со своими четвероногими любимцами-собаками. Я попросила почитать (там разные произведения, но меня, повторяю, заинтересовали истории о собаках). Прочитанное настолько мне понравилось, что запомнилось, думаю, на всю жизнь. Очень прошу, опубликуйте хотя бы один, самый маленький, рассказ о собаках из книги Натальи Власенко-Дольской.

С согласия автора публикуем три замечательные истории из собачьей жизни.

ДОННА

Хозяйка старилась быстрее любимой собаки. Красавица Донна, коричневый доберман, любила хозяйку отчаянно. Она будто чувствовала, что теряет её, и очень переживала любое её отсутствие. И когда та возвращалась, Донна всегда выговаривала ей неподражаемым собачьим арпеджио. А если хозяйка задерживалась надолго, то встречая её, собака радовалась до слёз. Самых настоящих слёз!

Хозяйка болела, и Донна вылизывала её как щенка, грела больные суставы, укладывая на них то морду, то лапы, преданно заглядывая в глаза, не больно ли делает? Когда наступало время выгула, собака осторожно трогала хозяйку лапой и бесконечно терпеливо ждала, если видела, что той тяжело.

Однажды ждать пришлось долго: хозяйка попала в больницу и больше не вернулась.

Собаку вернули в квартиру после похорон. Донна заметалась по углам с незнакомыми запахами, искала-искала и не находила свою хозяйку. Затосковала и стала вести себя неадекватно: неожиданно бросалась на окружающих, перекусала всех домашних, друзей. Заговорили, что собака «испортилась», и её надо усыпить. Жизнь любимицы висела на волоске.

Когда одна случайная женщина посоветовала свозить собаку на кладбище, никто внимания не обратил. Прошло два месяца. Возвращаясь из ветлечебницы, где определили, что собака здорова, мы случайно остановились у кладбища. Донна вырвалась из машины и помчалась через всё кладбище, пока не добралась до места захоронения хозяйки.

Оправившись от шока, мы заторопились следом. Шёл мелкий дождь, было слякотно. Мы застали собаку разгребающей мокрый холмик, быстро оттащили её и увели в машину. Донна присмирела, лениво порыкивая на нас, словно упрекала, что мы так долго скрывали от неё, где её хозяйка. Она нашла её сама!

С тех пор Донна стала вести себя как раньше: никого не кусала, ни на кого не бросалась, будто больше не сердилась на людей. А мы до сих пор не можем понять, каким образом, по каким следам и запахам под моросящим осенним дождём она вела свой поиск.

Однако, каждый раз, когда мы вместе приезжаем на кладбище, Донна безошибочно находит памятник и ложится именно на ту плиту, под которой похоронена её любимая хозяйка. Донна свято хранит свою нечеловеческую верность.

ГРАФ

Короткая стройка рядом с нами закончилась открытием узкой автостоянки, куда для охраны поселили собак. Бюджет был мал, псам хватало только на кашу. Но, как принято в Москве, ближние дома подкармливали собак.

Когда я принесла им мешочек косточек, то услышала в глубине двора глухой стон. Спросив охранника, я прошла в заваленный останками машин дальний угол. Там лежал огромный пёс, как якорь на цепи. Такой цепью можно удержать линкор. Это был туркменский алабай, среднеазиатская овчарка по имени Граф. Гнилое железо, в полметра цепь, кусок неба меж двух бетонных стен и кастрюля с замёрзшей водой. Нетронутый снег подсказывал, что собаку давно не кормили. Стоял февраль. Выносливый сторож туркменских отар умирал.

Я перебросила ему через хребты металлолома всю еду и убедилась, что Граф начал есть. Ушла я подавленная, грозила охранникам 245-й статьёй УК, но те равнодушно бубнили: «Мы не хозяева. А за то, что пустили Вас, нас могут уволить!»

Я чувствовала, что Графа надо спасать, но как?

Я принесла охраннику одеяло подстелить собаке. Граф ожил. «Теперь нужно разрешение на выгул собаки, чтобы увести», - думала я. Охранник долбил:

- Не могу без разрешения хозяина.

- Поймите, собаке надо двигаться, иначе она вообще перестанет ходить!

- Просите хозяина.

Я дождалась хозяина стоянки. Тот, вальяжно прохаживаясь, цедил:

- Графа я взял полгода назад из ветлечебницы, куда его привезли, чтобы усыпить. У него раздавлена передняя лапа. Лучше уж стоянка, всё равно не жилец.

Хозяин лукавил. Лапа давно зажила, а такого охранника бесплатно не приобретешь. Однако разрешения на выгул я добилась. Через горы металлолома я пробралась к Графу, сбросила с него цепь, надела свой поводок и вывела на улицу. Наконец-то я могла его погладить, почесать за ухом и приласкать его огромную голову с добрыми, улыбающимися глазами. Ни одного упрёка за прожитую жизнь!

Он не мог долго ходить, всё припадал и припадал на задние лапы. И только за территорией стоянки (какая деликатность!) он поднял заднюю лапу, а затем присел удобрить куст. Это был совсем домашний пёс, покинутый бессердечным хозяином!

В следующий раз, выгуливая Графа, я позвала невестку, и мы позвонили хозяину стоянки:

- Граф упал у нашего дома. Мы внесли его в подъезд, так как он не мог идти. Мы вызвали ветврача, и перед Вами выбор: лечить собаку у Вас на стоянке, если дадите деньги на лекарства, или мы будем лечить его сами у себя дома?

- Лечите сами. Мне сейчас некогда, - хозяин стоянки оказался вполне предсказуем.

А Граф действительно не вставал, оказавшись в квартире, и старался отползти как можно дальше от двери (не вернули бы на свалку!).

Надо было отстоять пса. Мы с невесткой пришли к хозяину стоянки и стали, будто невзначай, обсуждать предстоящую встречу с мэром, намекнув на личные связи с правительством Москвы. Хозяин внимательно прислушивался и вдруг проникновенно произнёс:

- Спасибо, что взялись лечить. Собака хорошая, но у меня не выживет…

Граф остался у нас. И был счастлив. А какой оказался добрый пёс! Внуки по нему ползали, как хотели, а он, огромный как телёнок, лохматый как зубр, отмытый и пролеченный, больше всего, оказывается, любил забираться в постель под одеяло!

Спасла жизнь другу маленькая хитрость. Но это была святая ложь – ложь во спасение.

БУКЕТ

Вернувшись из отпуска, Генеральный директор завода вёл первое оперативное совещание. Докладывал Главный инженер и в конце заметил:

- На среду вызвана бригада по ликвидации бездомных собак на заводе.

- Кто вызван? – прервал директор.

- У нас столько развелось собак на территории… меня даже одна укусила.

Лицо директора налилось гневом:

- Так, товарищи, отныне: кого на заводе укусит собака – пишите заявление об уходе. Меня лично никогда ни одна собака не кусала. Они в людях разбираются, - тихо добавил он.

И, обращаясь к охране:

- Успокойте Бобиков, пусть живут.

Облёгченно вздохнула начальник военизированной охраны: она уже неделю прятала своего водолаза в кладовке для инвентаря. На заводе любили собак. У каждого цеха были свои. Поэтому, узнав об отлове, собак попрятали в подвалах и были очень обрадованы отменой жестокого распоряжения.

Никогда до этого на заводе не было жалоб на собак. Не кажется ли вам, если действительно человек недобрый, то у собаки есть право его укусить? Может быть, именно так родилась пословица: «Бог шельму метит».

Но вернёмся к директору. Он родом с Украины. Во время Великой Отечественной войны он мальчишкой девяти лет умудрился подорвать гитлеровский штаб. Влез через трубу, а выбегал вместе с горевшими немцами. Мальчишке удалось убежать, но его методично разыскивали гестаповцы. Мать спрятала его в перелеске у реки, в пятнадцати километрах от села. Население голодало. Вода у мальчика была, а еду, чтобы не заметили немцы, ему носил Букет. Собаке незаметно привязывали к животу кусочек сала и посылали к мальчику:

- Букет! Неси Коле!

И Букет, умница, сам голодный, исправно носил еду по адресу. Лекарств не было, и пёс тщательно зализывал мальчику осколочные раны.

- Домой! – говорил маленький Коля.

И пёсик снова бежал пятнадцать километров за новым кусочком сала для мальчика. За родителями и домом немцы следили, а за собакой – не догадывались.

Вот так и выжил наш Генеральный директор. Поэтому он любит собак, они чувствуют это и платят ему тем же. И никогда не кусают.

Наталья ВЛАСЕНКО-ДОЛЬСКАЯ