Ольга ГЕРАСИМОВА

ОТРЫВКИ БЫТА

Поэма

  I

Зубы сверкали,

Зубы потели,

Может быть, ими

Резали жесть?

Только недавно

Пили и ели.

День начинается –

Хочется есть.

Съедено. Выпито.

Люди – бутыли,

Люди – судки́́,

Но – недолгая песнь:

Как бы ни ели,

Как бы ни пили –

День продолжается,

Хочется есть.

Трюм и желудок -

Не параллели,

В недрах желудка

Трюмов не счесть:

Сколько б ни пили,

Сколько б ни ели,

Всюду и вечно

Хочется есть!

О, ненасытная

Прорва желудка,

Сколько взяла ты!

Больше возьмёшь –

Неутомимо

Сосущая губка,

Неумолимо

Сверкающий нож.

И, содрогаясь

В смертной постели,

Тем и утешу

Свору-родню:

Вы меня пили?

Вы меня ели?

Баста!

Исчерпано ваше меню.

II

Самое главное

Не на панели

Тащим,  –  в толпу

Пройдох и зевак:

Плачем – в подушку,

Любим – в постели,

И умираем

На простынях.

Мчит нас по жизни

Простынными трактами.

Здесь, словно к сердцу

Приставили штык,

Главное наше –

Доныне невнятное,

Вдруг обретает

Вещий язык.

В самое белое,

В самое чистое

Падаем  (кажется,

Нет и родней:

Плачем здесь в голос,

Любим – неистово…)  –

В пену подушек,

В сугроб простыней!

Ну, а отслужит –

Вон с возвышений.

Мелочи быта!

Слёзы не льём.

Эти знамена

Тайных сражений

Мы называем

Грязным бельём.

…Нет, не от мыла,

Нет, не от мела,

Нет, не о льющуюся струю

Руки очистятся:

Самые белые

Руки – бывающие в бою!

Руки, сражающиеся в корыте

С полчищами – коварней нет!

Только вчера умоляли:

- Простите!

Нынче – реванш:

- Территорий! Побед!..

Изо дня в день

Продолжается битва.

Штурм и осада.

Осада и штурм.

Стирка! –

Вот наша ночная молитва,

Казнь наших чувств

И костёр наших дум.

После ночей,

Проведённых в атаке,

(В дебрях охотясь –

Осилили льва?) –

Сердце не хочет

Ни песен, ни драки,

И – как булавочная – голова…

Не вопрошайте,

Сонмы любимых,

Где наша нежность –

Не удалась!

Смыта водой,

То есть пролита мимо

Душ ваших жаждущих.

Втоптана в грязь.

III

Дни беззаботные

Отшелестели.

Идолы мира!

Всем вам – аминь:

Самая нищая

Из колыбелей

Сердцу дороже

Блеска святынь.

Пусть озверелые

Ломятся толпы –

В холст Леонардо,

В губы актрис,

Истина – в ней,

В колыбели, и только!

Злая, как злость,

И живая, как жизнь.

Минуло время

Ложных экстазов.

Времени нет

На кусанье локтей.

Вот и свершилось.

Вот и развязан

Узел

Бессмысленнейших страстей.

Время служения.

Время отказа

От вожделений

Милого «я».

Прежних божков

С пьедестала –

Всех, разом! –

В ров придорожный,

За грань бытия.

…Гордые мысли

В землю зарыты,

Муза с сумою

Пошла под дворам.

В мире – единственный! –

Царствует идол.

Всё отдала ему –

Больше отдам!

Нет сундуков

У меня по подвалам?

Что же! Захочет,

Так быть сундукам!

Совесть продам!

(Раньше не продавала),

душу – не струшу –

Тоже продам!

Тем, на кого

Не смотрела иначе,

Как с омерзением,  –

Злу самому

Кланяться стану.

За грош,

За подачку,

Голову с плеч,

Если надо, сниму.

…Знаю умом,

Что ужаснее самки

Монстра земля

Не родила вовек.

Чую порой,

Что в груди моей ямке

Умер, быть может,

Большой человек.

Жить не умею

Ещё по старинке,

С бытом борюсь,

Потому что – тюрьма.

Лишь вековечные

Цепи инстинкта

Не разорвать

Напряженьем ума!

IV

Пусть говорят,

Что поэзия выше

Грязных подмышек

И вымытых ног:

Буду и буду

Славить и слышать

То, что поэту

Запрещено.

Пусть пропитает

Дней моих строфы

Запах

Горелого молока:

Я ненавижу

Чёрного кофе

Запах-молитву:

Он – свысока!

Здесь, у плиты,

Где вскипают обеды,

Жарится рыба,

Сохнет бельё,

В плошке со щами

Варится кредо,

Новое кредо –

Только моё.

В музы себе

Выбираю дурнушку:

Хрип – её голос,

Жила – язык.

Не приходите,

Красивые шлюшки!

Все вы – из сказок,

Все вы – из книг.

Пусть говорят,

Что поэзия выше

Грязных подмышек

И вымытых ног:

Буду и буду

Славить и слышать

Всё, что поэту

Запрещено!

1975