ВИШНИ

От редакции. Продолжаем публикацию заметок Михаила Григорьевича Профателюка, который в годы Великой Отечественной войны был заместителем начальника штаба полка «Нормандия-Неман» по оперативной части. Рукопись его воспоминаний – огромную, в машинописном виде - привезли в редакцию дочери фронтовика, сохранившие труд отца для потомков. В результате появилась на свет книга «Сердца и крылья», а затем – свыше восьмидесяти заметок для онлайн-газеты, которые публикуются с 16 мая  2011 года. Редакция выражает большую признательность Ларисе Михайловне Абросимовой (Профателюк) за оказанную помощь при подготовке материалов к печати.

Посыльный полкового штаба перехватил пилотов по пути от столовой к гостинице. Дополняя русские фразы французскими словами, он объяснил им на понятном всем пилотам жаргоне, что их вызывает командир полка. «Спасибо!» - ответили они, недоумённо переглянулись и, изменив маршрут, отправились к полковой землянке. В ней размещался командный пункт.

Постучав в дверь и услышав короткое «да» подполковника Пуйяда, энергично шагнули через порог два Роже: Соваж и Пенверн. Они были разные по внешности и по характеру. Соваж молчалив и вспыльчив, Пенверн добродушный и общительный. Они недавно подружились и хотя находились в разных эскадрильях, иногда вылетали вместе.

Выслушав их доклад о прибытии, Пуйяд прервал беседу с посетившим его капитаном Шаллем и приветливо пригласил:

- Проходите, неразлучные! Располагайтесь, будет серьёзный разговор. Догадываетесь, зачем вызвал?

- Сами скажете. Шефы не любят играть в молчанку, - сострил Пенверн.

- Верно, скажу! - не обиделся Пуйяд. - Вчера перебазировались, а сегодня «охотники» и разведчики рыскают над нами и над расположением советских войск, совсем обнаглели. Нам поручено прикрыть фронтовые коммуникации и вести борьбу с разведчиками, а мы с этими задачами не справляемся. Конфуз!

- Мой командир, мы же не дежурим. Пока взлетишь, наберёшь высоту - и никого не застанешь, немцы уже драпанули, - Пенверн стал оправдывать коллег.

- Роже, не учись защищать погрешности, - упрекнул его Пуйяд. - Ведь допускаем тактические ошибки и промахи…

- А почему бы не побарражировать над объектами? Ни один дьявол тогда не прорвался бы! – сказал Соваж.

- Сил не хватает. Решено устроить засаду вблизи фронта. Уже для этого выбрана площадка, на ней приземлялся мой заместитель.

- И как она? - заинтересовался Пенверн, догадываясь, что их заставят летать с неё.

- Обеспечивает безопасность. Сегодня перед сумерками перебирайтесь туда. Будете перехватывать по зрячему или по нашей команде. Радиосвязью обеспечим. Старшим назначаю вас, Пенверн. Имейте ввиду, что до позиций войск семь километров, может достать артиллерия. Действовать по возможности скрытно.

- Мы согласны!

- Тогда отправляйтесь к капитану Дельфино.

...Всё тут напоминало полевой аэродром. Взлётно-посадочной полосой служила пологая, вытянутая в длину лощина, заросшая жёстким спорышем. Для личного состава были поставлены в густом кустарнике брезентовые палатки. Бортовые и специальные машины маскировались в ближайшей роще. Автофургон с радиостанцией заменял узел связи. Сухой паёк и вместительные термосы выполняли функции столовой.

Уже в сумерках Пенверн и Соваж посадили самолёты на полевой площадке. Соваж пожаловался своему механику сержанту Федорину на малоразмерность полосы. Узнав об этом, Пенверн в ответ на сетования друга хлопнул его по плечу и, усмехнувшись, изрёк:

- Гордись доверием. Командир не всякого сюда пошлёт. Меня, например, больше беспокоит бешеная артиллерийская канонада.

Уходя на отдых, Пенверн приказал своему механику самолёта старшине Светлову:

- Ваня, на сегодня всё. Подъём раньше солнца. Выставь охрану...

Вечер был тихим и теплым. Заря еще не погасла, а в лагере уже все угомонились.

...Первое утро на прифронтовой площадке выдалось солнечным и безветренным. Пилоты забрались в кабины самолётов. Пенверн старательно следил за воздухом. По его команде мотористы, по одному с каждого экипажа, взобрались на наблюдательную вышку, оборудованную на гребне соседней высотки. Они прилежно вглядывались в небо над автомагистралями Алитус-Каунас и Вильнюс-Вилковышкис, стараясь обнаружить вражеские самолеты.

- Вылет! Приказ Пуйяда! – прибежал от радиостанции Светлов.

- К запуску!- скомандовал Пенверн.

- Немцы над шоссе! Немцы! - раздалось предупреждение мотористов.

Теперь уже всем было видно, как с запада, где гремят пушки, показались над завесой клубившегося дыма два истребителя. Они, словно коршуны, рассмотрев цели, кинулись вниз, к шоссе.

- Взлетаю! Роже, поторапливайся! - послал в эфир команду Пенверн.

Его Як стремительно пронёсся над кустами, березами и помчался к шоссе. Соваж последовал за ним. «Чудненько! Опознал вас, господа «мессеры»! Вот и встретились!» - с угрозой прошептал он и громко добавил: - Шеф, что молчишь?

- Атакую ведущего, твой ведомый! - мгновенно ответил Пенверн, нагоняя летящих впереди «мессершмиттов», для которых появление Яков было настолько неожиданным, что они ничем не успели отреагировать на их атаку. Пенверн, прицеливаясь по гитлеровской машине, взял упреждение и прошил её огненной очередью. Этого оказалось достаточно. Чтобы не столкнуться с ним, Пенверн рванул Як боевым разворотом вверх. Набрав высоту, он увидел, как атакованная им гитлеровская машина загорелась, и, перейдя в отвесное пикирование, врезалась в землю. А невдалеке, окутавшись дымом, беспорядочно падала другая немецкая машина, сбитая Соважем.

- Роже, не отставай! Совершим пару кругов, осмотримся, - предложил Пенверн ведомому, подворачивая самолёт в его сторону, с целью помочь напарнику занять своё место в строю.

Пилотируя машину по большой окружности, Пенверн продолжал наблюдать за окружающей местностью. Самолёты врага больше не появлялись.

Яки энергично потеряли высоту и направились на посадку. Приземлив самолёт, Пенверн принял поздравления механиков и с удивлением поглядел на Соважа, первым посадившего самолёт и успевшего переодеться.

- Ты чего нарядился? - не без иронии спросил Пенверн, поглядывая на форменную тужурку коллеги и фуражку с золотистыми галунами.

- В полёте вспотел. Пусть подсохнет кожанка, -объяснил Соваж, извлекая из кармана пачку сигарет. – Роже, пойдём подымим.

Пилоты отошли к зелёной стенке высокого и густого кустарника, в тени присели на траву и закурили.

Беседуя, Пенверн невольно следил за ходом подготовки самолёта к повторному вылету и заметил происшедшую в работе механика перемену. Его что-то стало отвлекать. Суетясь, он часто поглядывал на кусты. А когда к нему подошёл Федорин, Светлов поделился с ним опасениями. Вскоре бросился к походному верстаку, сгрёб карабин, зарядил его и направил в сторону терновника. Это встревожило Пенверна. Он стал торопливо расстёгивать кобуру пистолета. В это время зашевелились ветки куста, затем раздвинулись, и на полянку выбежали дети. Чего-чего, но не их появления ждали «нормандцы». Светлов спрятал оружие. Белоголовый мальчуган нёс в руках увесистый узелок, а рядом с ним семенили две девочки, младше его. С опасением оглядываясь, дети подошли к механикам.

- Лаба дена!(Здравствуйте! – Авт.) Доброго дня! - тушуясь, неуверенно произнес мальчик слова приветствия.

- Здравствуйте! - ласково ответил Светлов, продолжая разглядывать малышей. - Что, заблудились?

- Нет! - поспешил заверить мальчик. – Мы живём совсем рядом, за оврагом. - Он показал рукой. - На хуторе Кропалис. Нас уже освободили советские солдаты. Меня звать Повелас. Я немного знаю русский, мама обучает меня, а я учу их. - Он кивнул в сторону девочек. – Они уже знают несколько слов...

- А вы что, специально искали нас? - спросил Светлов.

- Да! Кого-нибудь из русских. Мы тут знаем каждый кустик, каждый бугорок, - радостно улыбнувшись, взволнованно заговорил Павелас, но уже с большим акцентом. - Это вам прислали мама и бабушка девочек, - он протянул свёрток механику.

- Нет, мы не можем взять, у нас нет денег заплатить вам, - после секундной заминки отказался от подарка Светлов.

- Зачем деньги? Это же от души, так сказала мама. Вы же наши освободители. Мой папа в Красной Армии, вот только уже полгода не пишет, а у этих сестричек немцы убили папу и маму. Они теперь живут у бабушки. – Волнуясь, объяснил Повелас. Потом помрачнев, насупился от обиды. Пилоты подошли к ребятам.

- Бонжу, лезапфан! (Здравствуйте, дети! – Авт.) - неосмотрительно поздоровался Соваж. - Камман са ва? (Как дела? – Авт.)

Появление офицера в необычной форме, его непонятная речь напугали детей.

- Немцас! Немцас! - в ужасе закричал Павилас. Выпустив из рук узелок, он кинулся в кусты. За ним побежали девочки, крича: - Фрицас, фрицас!

- Стойте! Подождите! Вернитесь! Это не немцы, а французские пилоты, наши друзья! - во всю силу звал детей Светлов.

Недоверчиво оглядываясь и сбавляя темп бега, Повелас остановился. Продолжая всхлипыватъ, задержались и девочки.

- Мы французы! - громко заверил детей Соваж.

Светлов подошёл к ребятам и стал успокаивать их. Он рассказал им о «нормандцах», об их участии в боях против гитлеровцев. Недоверчиво поглядывая на пилотов, Повелас вернулся к узелку, сиротливо белевшему возле самолёта, поднял его, виновато улыбнулся и сказал:

- Прошел слух, что в Алитусе появились хорошие французы – так это вы и есть?

- Что ж, тогда познакомимся, - предложил Пенверн,- меня звать Пенверн Роже, а моего друга Соваж Роже...

- А что, у вас все мужчины Роже? - недоумённо спросил Повелас.

Все засмеялись, напряжение разрядилось. Рассказав Повеласу о французских именах, Пенверн заинтересовался именами девочек.

- Вот эта беленькая - Дайва, а рыженькая - Янина, - охотно объяснил Повелас.

- Обе голубоглазые, как мои племяницы, - сказал Пенверн.

Поняв, о чём идет речь, девочки церемонно присели, обозначив классический книксен и, застеснявшись, покраснели.

- Нам уже пора домой, - напомнил Повелас. - Тут сметана, домашнее коровье масло и пироги. Возьмите! - Он вновь протянул узелок Светлову. - А то что мы скажем маме и вот их бабушке? Извините, завтра ещё наведаемся.

- Эх, к сметане бы вишни! - невольно вздохнул Пенверн и смутился. - Понимаете, как раз сезон... Всегда питал к ним слабость.

- Вылет! - кто-то крикнул из радиофургона.

Началась суматоха. Повелас оставил около верстака узелок, схватил за руки Дайву и Янину, увёл их в сторону от самолётов. Механики бросились помогать лётчикам прикреплять парашюты, а потом начали присоединять шланги к баллонам со сжатым воздухом. Усевшись в кабине и застёгивая ремни, Пенверн громко спросил:

- Что видят наблюдатели?

- Небо пустое! - доложил Светлов.

«Значит, какая-то новая цель, - догадался Пенверн, - по радио подскажут». Соваж поднял над головой руку, показав большой палец. Это был традиционный сигнал о готовности. Пенверн скомандовал запускать моторы. И в эти мгновения с наблюдательной вышки сообщили о приближении неизвестных самолётов. Пенверн не успел объявить боевую тревогу

Завывая моторами, над лагерем пронеслись на малой высоте три «фокке-вульфа-190». Направившись на север, они растаяли в приземной дымке. Пенверн только успел заметить, что коки их воздушных винтов и капоты моторов были окрашены в ярко-жёлтый цвет.

...Отделив от земли машину, Пенверн сразу же рванул её в набор высоты. Соваж нагнал ведущего на прямой и, пристроившись, последовал за ним, будто тень. Курс взяли равнозначный полету желтолобых. Пенверн ещё надеялся перехватить гитлеровцев.

- Впереди нас, на большой высоте, серебристая дорожка инверсии, - раздался в наушниках шлемофона тревожный голос Соважа. - Немецкий разведчик прорывается на восток. Не наша ли это цель?

Пенверн не торопился с ответом. Вращая головой, он настойчиво искал обозливших его вражеских истребителей. И тут в наушниках прозвучал голос Пуйяда:

- Раяки, ваша высота?

- Три тысячи...

- Отправляйтесь в квадрат 11-12, появились «охотники».

- Понял! - ответил Пенверн. Предупредив Соважа о маневре, он взял курс на северо-запад.

Огромное синее пространство неба было пустынным. Под самолётами простирался лесной массив, разделенный пополам лентой шоссе. На нём виднелись, будто игрушечные, автомашины и танки. «Где же «охотники»? - недоумевал Пенверн. Ему не терпелось сразиться с противником. Цель пролёта «фокке-вульфов» была для него ребусом. Он силился разгадать его. «Почему они не стреляли по нашему лагерю? Очевидно, у них другая задача, а нашу площадку обнаружили случайно», - размышлял он.

Шоссейка вильнула в сторону запада. Яки оказались над лесной целиной. Далеко впереди над зубчатыми вершинами елей показались светящиеся нити с пульсирующими пунктирами. «Будто пушечные трассы. Откуда им взяться? Значит, там воздушный бой! А почему не видно самолётов? Да только потому, что они намного ниже нас и сливаются с тёмно-зелёным фоном елового бора», - догадался Пенверн.

- Роже, снижаемся! - подал он команду и перевёл машину в пологое пикирование. - Прилетели, наш квадрат.

Снизившись, они увидели редкую картину: по просеке летел легкомоторный краснозвёздный биплан У-2, а его с трех направлений обстреливали три желтолобых «фокке-вульфа».

- Дьяволы, взяли в «клещи»! - в сердцах воскликнул Пенверн. - Атакуем! Мой крайний левый! Твой - правый! Маневр!

Увеличив обороты мотору, Пенверн горкой устремился к «фокке-вульфу» и, прицелившись, открыл огонь. Соваж, подвернув машину, тоже прицелился и нажал гашетки огня. Бледно-розовые пулемётно-пушечные очереди отсекли самолёты врага от попавшего в беду У-2. Не ожидавшие такого внезапного и дерзкого удара, пилоты вражеских машин шарахнулись в стороны и заметались. Зная, что без превышения не будет удачных атак, Пенверн устремился боевым разворотом к солнцу. Замешкавшийся Соваж отстал от ведущего и попал под огонь одного из «фокке-вульфов». Имея преимущество в высоте, гитлеровец отвесно свалился вниз, обстреливая машину Соважа. Пара немцев угрожающе кружила вверху, в готовности ринуться на выручку своему напарнику. Соваж, обнаружив нападение, ускользнул свечой вверх, атаковал немца на вертикали и открыл огонь по его машине. «Фокке-вульф» мгновенно отвалил в сторону и попал под огненные трассы Пенверна, невидимого в лучах солнца и поспешившего на выручку Соважа. Загоревшись, оставляя за собой толстый след чёрного дыма, вражеский самолет упал в лес. И в эти секунды рядом с кабиной самолёта Пенверна пронеслась огненная очередь, оставляя пробоины на крыльях и фюзеляже его Яка.

- Берегись, в хвосте «фоккеры»! - с опозданием предупредил ведущего Соваж.

- Прикрой! - закричал Пенверн, переворотом вышел из-под обстрела и ринулся на неразлучную пару «фокке-вульфов», незаметно подкрадывавшуюся к нему. Он дал полный газ мотору и на большой скорости ударом снизу пропорол машину ведущего немца. «Фокке-вульф» клюнул носом, свалился на крыло и заштопорил в гущу леса. Третий гитлеровец, разлучённый с ведущим, бросился наутек.

- Он не должен уйти! Эта гиена знает, где мы базирумся, - еще не успев успокоиться, повышенным тоном передал в эфир Пенверн.

Они долго гнались за гитлеровцем, форсируя моторы. И только бензочасы, показавшие минимальный остаток горючего, вынудили их вернуться на свою площадку.

...Второе утро на полевой площадке было пасмурным и прохладным. Серое небо всё больше хмурилось, заволакиваясь чёрными тучами. Самолёты были отремонтированы и подготовлены к вылетам.

Примчался радист и доложил Пенверну, что приказано дежурить в самолётах.

Подойдя к Светлову, Пенверн спросил:

- Что сообщают наши наблюдатели?

- Мой командир, в воздухе спокойно.

Пенверн взобрался на  центроплан и легко перебрался в кабину. Команды на вылет долго не было… Вдруг Соваж с удивлением услышал, что кто-то поёт.

Пел Пенверн. Простые, бесхитростные слова французской народной песни напомнили Соважу о родном доме, о милых сердцу людях. Но какие-то новые звуки безжалостно заглушили песню. Вспарывая воздух, зловеще шипя и шурша, пронёсся над головами воинов крошечного гарнизона крупнокалиберный снаряд и оглушительно взорвался в полукилометре от самолётов.

- В щели! - крикнул Пенверн, расстёгивая привязные ремни.

Второй снаряд грохнул в противоположной стороне, в ста метрах от взлётной полосы. Механики, мотористы и Соваж успели укрыться в траншее. Сняв парашют, Пенверн привстал и взялся руками за борта кабины, чтобы рывком выбраться на крыло. Но в этот миг новый грохот сотряс землю и воздух. Столб огня и дыма вздыбился над кустарником в нескольких десятках метров от самолётов. С тяжелым зловещим посвистом разлетались во все стороны осколки. Один крупный разрушил скамейку, а мелкий пробил фюзеляж у кабины и обжёг ногу Пенверну.

Обстрел так же внезапно прекратился, как и начался. Первым выбрался из щели Светлов и стремглав помчался к самолёту. Вслед за ним Соваж и Федорин. Увидев спокойно стоявшего Пенверна, они обрадовались – значит, его не задели осколки.

- Роже, чего стоишь, вылезай из кабины! - крикнул Соваж.

- Что-то с левой ногой неладно, - грустно ответил Пенверн.

Механики вскочили на центроплан и помогли ему сойти на землю. Около голенища сапога алело кровяное пятно. Прихрамывая, он дошёл до разложенной стремянки и сел. Посмотрев на печальные лица окружающих его друзей, сказал:

- Ничего страшного, осколок нашёл меня. Зовите медсестру.

Весть о ранении Пенверна быстро облетела лагерь. Все сочувствовали ему. Протиснувшись через живую стену, подошла медсестра Зина. Быстро распоров штанину, она забинтовала рану.

- До свадьбы-женитьбы заживет, - пошутила она. - И госпиталь не требуется, хватит лазарета...

- Пенверна к радиостанции! - послышался голос радиста.

На переговоры отправился Соваж. Через несколько минут он вернулся.

- Роже, обо всём доложил Пуйяду. Он очень обеспокоен твоим ранением. Через час на У-2 привезут тебе замену, а тебя отправим в Алитус.

Снова нежданно в зарослях терна раздался детский гомон. По знакомой тропе спешил Повелас с плетёной из лозы корзинкой в руках, а за ним подпрыгивали Дайва и Янина. Выбравшись на поляну, дети застыли, вглядываясь в толпу незнакомых воинов. Увидев Светлова, Повилас не без робости обратился к нему:

- Мы сегодня пораньше... Вот вишни принесли дяде Пенверну...

Светлов провел ребят к Пенверну, сидевшему с окаменевшим лицом. Поздоровавшись и сдерживаясь, чтобы не заплакать, Повелас поставил корзинку у ног Пенверна и сказал:

- Дядя Роже, угощайтесь. Мы слышали взрывы. Так боялись за вас... Мама сказала, пусть вам Бог поможет...

Кривясь от боли, Пенверн встал, подошел к детям и каждого из них поцеловал. Потом печально улыбнулся:

- Спасибо, родненькие. Благодарен, Повелас, твоей маме и бабушке девочек. Счастья вам... Не горюйте. Всё в норме: победу надо выстрадать. Надеюсь на встречу с вами в следующий сезон вишен. Будете моими гостями во Франции...

...Через два часа самолет У-2 летел на восток, на аэродром полка Алитус. Во второй кабине сидел Пенверн. На бедре правой ноги он держал корзинку с крупными вишнями.

Михаил ПРОФАТЕЛЮК

Перепечатка текста и снимков допускается

только с указанием источника: Stopstamp.ru